Живи, скотина! Вой от тоски, рычи от боли, если сильно припечет, но живи. (с) Макс Фрай
Что ж, буду первой, кто выложит тексты по АоСацу. Люди, делитесь своими тоже, если есть — интересно же почитать про них))
Название: Ее средство от кошмаров
Автор: Белокрылый Чернокрыл
Бета: нет, самовычитка
Категория/Рейтинг: гет, недоR
Жанр: hurt/comfort, повседневность
Статус: закончен
Дисклеймер: персонажи не мои, принадлежат Фуджимаки Тадатоши
От автора: было написано на Kuroko no Basuke Valentine challenge
читать, 1124 словаСны приходят с завидным постоянством. Вплетаются в расслабленное сознание невесомыми нитями липкого страха, свиваются в кольца вокруг тонкой шеи, спутывают разметавшиеся по мокрой от пота подушке волосы, хищными пальцами сдавливают горло, перекрывая доступ к кислороду. Сацуки задыхается, бьется в их путах, точно рыба, безжалостно выкинутая на берег, вскрикивает пронзительно и садится в постели.
И это повторяется каждую ночь вот уже семь дней. Повторяются скомканные простыни, края которых зажаты в дрожащих пальцах, застывшие на ресницах слезы, хриплый шепот: «Дай-чан…»
К Сацуки приходят не сны – кошмары.
<…>
Аомине замечает, что Сацуки его сторонится, на третий день. Он не слышит ее постоянных нотаций, звонкого голоса, велящего поднять ленивую задницу и ради интереса сходить на тренировку, и недоуменно выгибает бровь, когда направляется к подруге, а та, едва завидев его, сбегает по лестнице и теряется в развилках здания школы. Аомине кажется ненормальным такое поведение Момои, которая, если ей что-то не нравится, говорит об этом прямо, без обиняков. Ну, думает Аомине, она же все-таки девчонка. Перебесится и снова будет ни на шаг не отходить от него.
Проходит еще четыре дня – для Сацуки это уже неделя беспокойного сна, – но ничего не меняется, Момои все так же избегает его, словно прокаженного. Дайки решает, что ему надоело поведение Сацуки. Дайки всерьез задумывается, не лажанул ли он в чем-то настолько крупно, что она и видеть его не желает. Приходит к заключению, что не выходил за допустимые рамки, и начинает искать решение проблемы, которая не позволяет ему и поесть спокойно. Как заноза в заднице, право слово.
<…>
Для Сацуки эта неделя становится адской пыткой. Она почти рыдает, когда в очередной раз сворачивает за угол, чтобы не наткнуться на Дайки. Невыносимо. Но если она подойдет ближе, если он сократит расстояние между ними на нет… Подлое воображение услужливо воспроизводит ночные кошмары, заставляя Сацуки вздрагивать от каждого звука. Она боится, что, если Дайки вот так незаметно к ней подойдет, ее натянутые струной, вот-вот готовой сорваться с тетивы, нервы не выдержат.
Приходя домой, Момои без сил падает на кровать и включает на полную громкость телевизор и радио. Шум не должен дать ей уснуть – так она думает.
Глаза почти слипаются, когда Сацуки отчетливо слышит стук в дверь. Даже не стук – дверь будто пытаются выломать. И до ушей Сацуки доносится раздраженный крик:
– Сацуки!
Аомине.
Она не собирается открывать. Ныряет с головой под одеяло и зажимает уши ладонями.
– Сацуки, я знаю, что ты здесь! – приглушенные толстым слоем одеяла, расстоянием и входной дверью, крики тем не менее все равно достигают ее. Аомине едва ли не орет благим матом, даже называет ее дурой, угрожает выбить дверь.
И через десять минут, когда сложившаяся ситуация окончательно доводит его до белого каления, исполняет свою угрозу.
Тяжелые шаги приближаются слишком быстро – Момои только успевает подумать, что надо бы спрятаться, – и вскоре с нее сдергивают одеяло, грубо хватают за плечи и смотрят прямо в глаза. В синих глазах плещется гнев – за ним видна растерянность.
– Какого черта, Сацуки?! Что с тобой творится? Это я что-то сделал не так? Почему избегаешь меня?! – Аомине рычит, трясет подругу за плечи, соизмеряя силу, и не дает ей отшатнуться от него, крепко прижимая к себе. Она никогда еще не была такой слабой, даже в детстве.
– Дай…чан.
Всего неделя прошла, а она уже сдается. Вцепляется острыми ногтями в ткань форменного пиджака, тянет вниз, заставляя Аомине сесть на кровать. И только сейчас Сацуки осеняет: она просто не должна засыпать. Она сильная, и не спать для нее не проблема, верно? Это ведь так просто. Здравый смысл, чудом уцелевший, противоречит этому, но его почти не слышно – Сацуки и не хочет слушать.
– Ты скажешь, что происходит? – Аомине приподнимает ее лицо так, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и непривычно бережно сжимает ее плечи. – Кто-то запугивает тебя? – «Нет», – одними губами произносит она. – Тогда что? – Голос Дайки уже не гремит, не терзает слух, а мягко обволакивает тело вкрадчивыми, терпеливыми интонациями. Хочется рассказать ему все без утайки, как когда они были детьми и делились самыми сокровенными секретами. Но нельзя.
– Хочешь чего-нибудь? Я принесу воды, – Дайки разжимает объятия, оставляя Сацуки незащищенной, и собирается сходить на кухню, но Момои касается кончиками пальцев его спины в попытке задержать. Он чувствует и разворачивается. Не уходит.
Сацуки собирается с силами и почти спокойно просит:
– Останься, – и, дождавшись, пока кровать вновь не прогнется под тяжестью Дайки, утыкается головой ему между шеей и плечом. – Прошу тебя, не позволяй мне заснуть. Сделай все возможное, чтобы я не уснула, иначе они вернутся.
– Так тебе снятся кошмары? – В обычное время Момои бы посмеялась, что он слишком догадлив. – Говорю же, дура, - это звучит не как оскорбление, скорее как проявление свойственной Аомине заботы. Но он понятия не имеет, как исполнить ее просьбу. – Эээ… - чешет в затылке, смотрит в поисках подсказки на выбеленный потолок. – Тогда… поговорим о чем-нибудь?
– Нет. – Сацуки знает, какой успокаивающий голос у Аомине, как своей томной глубиной он вызывает жгучее желание провалиться в сон.
– Посмотрим фильм? Может быть, тот, что я недавно приносил? – И снова отрицательный ответ. Фильмы – этап пройденный, ее клонит в сон уже спустя четверть часа.
– Я не знаю, что еще! – неожиданно повышает голос Аомине, но, почувствовав, как напрягается в его руках Сацуки, тут же замолкает. И тогда в голову ему приходит еще один вариант. Вообще, он бы никогда – это ведь Сацуки, он ее с пеленок знает! Но иного выхода Аомине не видит и, заставив Сацуки приподнять голову, целует ее. Поцелуй получается неспешным, вдумчивым каким-то, постепенно переходит в более глубокий, страстный, опасный в своем неуемном желании не заканчиваться. Сацуки слышит собственный стон, когда жар сухих ладоней со спины перемещается под блузку, и выгибается навстречу Дайки, входящему во вкус. Губы его скользят по шее, ключицам, яремной впадине, выцеловывая каждый миллиметр приятной на вкус кожи. Спускаются вдоль ложбинки между грудей, ловкие пальцы тем временем распускают наспех собранные в хвост волосы, запутываются в них, расчесывают. Шалый взгляд на соблазнительно приоткрытые губы – и новый поцелуй, прогоняющий последние остатки разума. Оставшиеся пуговицы на блузке расстегиваются неохотно, но Аомине не был бы собой, если бы такие мелкие вещи стали бы для него препятствием. Он отрывается от губ Сацуки и принимается покрывать легкими поцелуями кожу вокруг пупка, после чего соскальзывает в него языком, щекочет.
Сацуки не видит ничего перед собой, окружающий мир словно огорожен дымчатым барьером. И она обвивает руками шею Дайки, трется промежностью о бугорок на его брюках, бесстыдно закидывает ноги на его спину, смотрит вызывающим взглядом. «Не смей останавливаться», – читается в нем. И правда, если это позволит ей бодрствовать хотя бы сейчас, все остальное станет неважно.
<…>
Момои просыпается от назойливого звонка. Телефон, погребенный на полу под одеждой, разрывается песней какой-то рок-группы. Сацуки зевает, с наслаждением потягивается и, забыв про телефон, понимает, что наконец-то спала без кошмаров. Рядом довольно сопит Дайки, тонкая ниточка слюны стекает из уголка его рта на подушку, а одной рукой он обнимает Сацуки.
Ей кажется, что она нашла то, что избавит ее от нежелательных сновидений. Пусть даже это тот человек, которого она целую неделю в этих самых снах убивала.
Автор: Белокрылый Чернокрыл
Бета: нет, самовычитка
Категория/Рейтинг: гет, G
Жанр: общий
Статус: закончен
Дисклеймер: персонажи не мои, принадлежат Фуджимаки Тадатоши
зарисовка без названия, 215 словОн всегда любовался ею.
Его восхищала ее утонченная, свежая красота, но, чтобы об этом никто не узнал, он завел себе увлечение — гравюр айдолс. Да, вот так, правильно, она его не интересует. Просто длинные волосы нежного цвета вишневых лепестков развевались на ветру слишком притягательно, просто светлая бархатная кожа, составляющая поразительный контраст с его шоколадной, манила, заставляла желать касаться как можно чаще.
Ему нравилось слушать ее голос, похожий на перезвон колокольчиков. Даже больше — вслушиваться, закрыв глаза, наслаждаться и откладывать в памяти каждое слово. Пусть кричит на него, спорит, дуется — лишь бы продолжала говорить.
Его завораживал блеск светлых глаз, будто вобравших в себя яркость всех фейерверков, что они посещали вдвоем с самого детства. Но долго смотреть ей в глаза было выше его сил, хоть и нельзя было назвать его трусом. Он делал вид, что его драгоценным вниманием завладело что-нибудь совершенно отличное от ее персоны, и отводил взгляд.
Ему никогда не приходила в голову мысль, что она может заинтересоваться кем-то помимо него. Ведь это он — лучший, он — победитель.
И он не успел.
«Прости, Дай-чан. Ты мой друг. Самый замечательный, самый дорогой, но — друг. Я люблю тебя, но иначе».
Он привык к тому, что она всегда неотлучно находилась подле него, была его частью. И не понимал, почему чувствует себя опустошенным теперь, когда большую часть внимания она уделяла не ему
Название: Ее средство от кошмаров
Автор: Белокрылый Чернокрыл
Бета: нет, самовычитка
Категория/Рейтинг: гет, недоR
Жанр: hurt/comfort, повседневность
Статус: закончен
Дисклеймер: персонажи не мои, принадлежат Фуджимаки Тадатоши
От автора: было написано на Kuroko no Basuke Valentine challenge
читать, 1124 словаСны приходят с завидным постоянством. Вплетаются в расслабленное сознание невесомыми нитями липкого страха, свиваются в кольца вокруг тонкой шеи, спутывают разметавшиеся по мокрой от пота подушке волосы, хищными пальцами сдавливают горло, перекрывая доступ к кислороду. Сацуки задыхается, бьется в их путах, точно рыба, безжалостно выкинутая на берег, вскрикивает пронзительно и садится в постели.
И это повторяется каждую ночь вот уже семь дней. Повторяются скомканные простыни, края которых зажаты в дрожащих пальцах, застывшие на ресницах слезы, хриплый шепот: «Дай-чан…»
К Сацуки приходят не сны – кошмары.
<…>
Аомине замечает, что Сацуки его сторонится, на третий день. Он не слышит ее постоянных нотаций, звонкого голоса, велящего поднять ленивую задницу и ради интереса сходить на тренировку, и недоуменно выгибает бровь, когда направляется к подруге, а та, едва завидев его, сбегает по лестнице и теряется в развилках здания школы. Аомине кажется ненормальным такое поведение Момои, которая, если ей что-то не нравится, говорит об этом прямо, без обиняков. Ну, думает Аомине, она же все-таки девчонка. Перебесится и снова будет ни на шаг не отходить от него.
Проходит еще четыре дня – для Сацуки это уже неделя беспокойного сна, – но ничего не меняется, Момои все так же избегает его, словно прокаженного. Дайки решает, что ему надоело поведение Сацуки. Дайки всерьез задумывается, не лажанул ли он в чем-то настолько крупно, что она и видеть его не желает. Приходит к заключению, что не выходил за допустимые рамки, и начинает искать решение проблемы, которая не позволяет ему и поесть спокойно. Как заноза в заднице, право слово.
<…>
Для Сацуки эта неделя становится адской пыткой. Она почти рыдает, когда в очередной раз сворачивает за угол, чтобы не наткнуться на Дайки. Невыносимо. Но если она подойдет ближе, если он сократит расстояние между ними на нет… Подлое воображение услужливо воспроизводит ночные кошмары, заставляя Сацуки вздрагивать от каждого звука. Она боится, что, если Дайки вот так незаметно к ней подойдет, ее натянутые струной, вот-вот готовой сорваться с тетивы, нервы не выдержат.
Приходя домой, Момои без сил падает на кровать и включает на полную громкость телевизор и радио. Шум не должен дать ей уснуть – так она думает.
Глаза почти слипаются, когда Сацуки отчетливо слышит стук в дверь. Даже не стук – дверь будто пытаются выломать. И до ушей Сацуки доносится раздраженный крик:
– Сацуки!
Аомине.
Она не собирается открывать. Ныряет с головой под одеяло и зажимает уши ладонями.
– Сацуки, я знаю, что ты здесь! – приглушенные толстым слоем одеяла, расстоянием и входной дверью, крики тем не менее все равно достигают ее. Аомине едва ли не орет благим матом, даже называет ее дурой, угрожает выбить дверь.
И через десять минут, когда сложившаяся ситуация окончательно доводит его до белого каления, исполняет свою угрозу.
Тяжелые шаги приближаются слишком быстро – Момои только успевает подумать, что надо бы спрятаться, – и вскоре с нее сдергивают одеяло, грубо хватают за плечи и смотрят прямо в глаза. В синих глазах плещется гнев – за ним видна растерянность.
– Какого черта, Сацуки?! Что с тобой творится? Это я что-то сделал не так? Почему избегаешь меня?! – Аомине рычит, трясет подругу за плечи, соизмеряя силу, и не дает ей отшатнуться от него, крепко прижимая к себе. Она никогда еще не была такой слабой, даже в детстве.
– Дай…чан.
Всего неделя прошла, а она уже сдается. Вцепляется острыми ногтями в ткань форменного пиджака, тянет вниз, заставляя Аомине сесть на кровать. И только сейчас Сацуки осеняет: она просто не должна засыпать. Она сильная, и не спать для нее не проблема, верно? Это ведь так просто. Здравый смысл, чудом уцелевший, противоречит этому, но его почти не слышно – Сацуки и не хочет слушать.
– Ты скажешь, что происходит? – Аомине приподнимает ее лицо так, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и непривычно бережно сжимает ее плечи. – Кто-то запугивает тебя? – «Нет», – одними губами произносит она. – Тогда что? – Голос Дайки уже не гремит, не терзает слух, а мягко обволакивает тело вкрадчивыми, терпеливыми интонациями. Хочется рассказать ему все без утайки, как когда они были детьми и делились самыми сокровенными секретами. Но нельзя.
– Хочешь чего-нибудь? Я принесу воды, – Дайки разжимает объятия, оставляя Сацуки незащищенной, и собирается сходить на кухню, но Момои касается кончиками пальцев его спины в попытке задержать. Он чувствует и разворачивается. Не уходит.
Сацуки собирается с силами и почти спокойно просит:
– Останься, – и, дождавшись, пока кровать вновь не прогнется под тяжестью Дайки, утыкается головой ему между шеей и плечом. – Прошу тебя, не позволяй мне заснуть. Сделай все возможное, чтобы я не уснула, иначе они вернутся.
– Так тебе снятся кошмары? – В обычное время Момои бы посмеялась, что он слишком догадлив. – Говорю же, дура, - это звучит не как оскорбление, скорее как проявление свойственной Аомине заботы. Но он понятия не имеет, как исполнить ее просьбу. – Эээ… - чешет в затылке, смотрит в поисках подсказки на выбеленный потолок. – Тогда… поговорим о чем-нибудь?
– Нет. – Сацуки знает, какой успокаивающий голос у Аомине, как своей томной глубиной он вызывает жгучее желание провалиться в сон.
– Посмотрим фильм? Может быть, тот, что я недавно приносил? – И снова отрицательный ответ. Фильмы – этап пройденный, ее клонит в сон уже спустя четверть часа.
– Я не знаю, что еще! – неожиданно повышает голос Аомине, но, почувствовав, как напрягается в его руках Сацуки, тут же замолкает. И тогда в голову ему приходит еще один вариант. Вообще, он бы никогда – это ведь Сацуки, он ее с пеленок знает! Но иного выхода Аомине не видит и, заставив Сацуки приподнять голову, целует ее. Поцелуй получается неспешным, вдумчивым каким-то, постепенно переходит в более глубокий, страстный, опасный в своем неуемном желании не заканчиваться. Сацуки слышит собственный стон, когда жар сухих ладоней со спины перемещается под блузку, и выгибается навстречу Дайки, входящему во вкус. Губы его скользят по шее, ключицам, яремной впадине, выцеловывая каждый миллиметр приятной на вкус кожи. Спускаются вдоль ложбинки между грудей, ловкие пальцы тем временем распускают наспех собранные в хвост волосы, запутываются в них, расчесывают. Шалый взгляд на соблазнительно приоткрытые губы – и новый поцелуй, прогоняющий последние остатки разума. Оставшиеся пуговицы на блузке расстегиваются неохотно, но Аомине не был бы собой, если бы такие мелкие вещи стали бы для него препятствием. Он отрывается от губ Сацуки и принимается покрывать легкими поцелуями кожу вокруг пупка, после чего соскальзывает в него языком, щекочет.
Сацуки не видит ничего перед собой, окружающий мир словно огорожен дымчатым барьером. И она обвивает руками шею Дайки, трется промежностью о бугорок на его брюках, бесстыдно закидывает ноги на его спину, смотрит вызывающим взглядом. «Не смей останавливаться», – читается в нем. И правда, если это позволит ей бодрствовать хотя бы сейчас, все остальное станет неважно.
<…>
Момои просыпается от назойливого звонка. Телефон, погребенный на полу под одеждой, разрывается песней какой-то рок-группы. Сацуки зевает, с наслаждением потягивается и, забыв про телефон, понимает, что наконец-то спала без кошмаров. Рядом довольно сопит Дайки, тонкая ниточка слюны стекает из уголка его рта на подушку, а одной рукой он обнимает Сацуки.
Ей кажется, что она нашла то, что избавит ее от нежелательных сновидений. Пусть даже это тот человек, которого она целую неделю в этих самых снах убивала.
Автор: Белокрылый Чернокрыл
Бета: нет, самовычитка
Категория/Рейтинг: гет, G
Жанр: общий
Статус: закончен
Дисклеймер: персонажи не мои, принадлежат Фуджимаки Тадатоши
зарисовка без названия, 215 словОн всегда любовался ею.
Его восхищала ее утонченная, свежая красота, но, чтобы об этом никто не узнал, он завел себе увлечение — гравюр айдолс. Да, вот так, правильно, она его не интересует. Просто длинные волосы нежного цвета вишневых лепестков развевались на ветру слишком притягательно, просто светлая бархатная кожа, составляющая поразительный контраст с его шоколадной, манила, заставляла желать касаться как можно чаще.
Ему нравилось слушать ее голос, похожий на перезвон колокольчиков. Даже больше — вслушиваться, закрыв глаза, наслаждаться и откладывать в памяти каждое слово. Пусть кричит на него, спорит, дуется — лишь бы продолжала говорить.
Его завораживал блеск светлых глаз, будто вобравших в себя яркость всех фейерверков, что они посещали вдвоем с самого детства. Но долго смотреть ей в глаза было выше его сил, хоть и нельзя было назвать его трусом. Он делал вид, что его драгоценным вниманием завладело что-нибудь совершенно отличное от ее персоны, и отводил взгляд.
Ему никогда не приходила в голову мысль, что она может заинтересоваться кем-то помимо него. Ведь это он — лучший, он — победитель.
И он не успел.
«Прости, Дай-чан. Ты мой друг. Самый замечательный, самый дорогой, но — друг. Я люблю тебя, но иначе».
Он привык к тому, что она всегда неотлучно находилась подле него, была его частью. И не понимал, почему чувствует себя опустошенным теперь, когда большую часть внимания она уделяла не ему
-
-
14.08.2013 в 22:20-
-
14.08.2013 в 22:28-
-
14.08.2013 в 22:36-
-
14.08.2013 в 22:36-
-
14.08.2013 в 22:44-
-
14.08.2013 в 22:50