Выбрать жизнь.

[aominemomoi]

Название: Выбрать жизнь
Автор:  Laora
Фандом: Kuroko no Basuke
Пейринг: Аомине/Момои, упоминается Куроко
Категория: гет
Рейтинг: PG
Жанр: мелодрама, мистика
Размер: драббл, 833 слова
Предупреждения: постканон, смерть персонажа
Саммари: Момои в больнице, Аомине ее навещает.

Он снова приходит к ней в палату, на этот раз — с цветами. Белые лилии, наверняка дорогущие; Сацки неодобрительно качает головой. Лучше бы Дайки тратился на что-нибудь другое. А цветы... не так-то она их любит.
Дайки здоровается с ней — небрежно, привычно; берет вазу с тумбочки в ее изголовье, идет к умывальнику, чтобы набрать воды. Сацки могла бы последовать за ним, но не хочет — он пугается, когда она так делает. Нет, он ни в жизнь этого не признает, да и «испуг» в его случае внешне проявляется как легкая настороженность; но не стоит волновать его понапрасну, думает Сацки. Он чувствительный, Дайки, хотя с первого взгляда это незаметно. Чувствительный — и чуткий, несмотря на свои порножурналы, грязные носки, разбросанную одежду, потные подмышки и ужасающую лень.
Его лицо озаряется внутренним светом, когда дело доходит до баскетбола; ради этого света можно многое простить, хотя Сацки хотела бы... хотела...
Неважно, чего бы она хотела.
Дайки водружает вазу с цветами на тумбочку, садится на кровать рядом; нарушение правил, если медсестра зайдет — не миновать ему головомойки, хорошо еще, что Сацки выделили отдельную палату. Родители позаботились.
К Сацки ходит не только Дайки; навещают и выпускники школы Тоо, бывшие члены баскетбольной команды, в которой она была менеджером, и выпускники Сейрин, и игроки из Поколения Чудес. Они приходят регулярно, вместе и по отдельности, будто установив очередность. Тецу-куну в этом негласном распорядке досталось утро среды; он появляется незаметно, стоит у ее кровати, глядит большими голубыми глазами и так же незаметно исчезает, ничего не говоря.
Сацки кажется, он молчит не по своей воле; он и хотел бы сказать, не глупость притом, важное... но что-то его сдерживает. Возможно, сострадание — Тецу-кун способен на это чувство, что бы ни говорили другие, и неважно, что его сострадание проявляется в правде.
Тецу-кун мог бы ответить Сацки на самый главный вопрос.
Дайки единственный ходит к ней каждый день.
Признаться, этого она от него не ожидала; он даже о себе позаботиться может едва ли, Сацки не представляет, как он справляется теперь, когда она в больнице. Сацки просит его не приходить, Дайки кивает, а на следующий день приходит снова, и приносит — то цветы, то фотоальбом, незначительные мелочи из их общего прошлого; говорит с ней — больше, чем когда-либо раньше; отвлекает.
Первую неделю он спрашивал у врача каждый день, можно ли остаться в палате Сацки на ночь, и надоел до того, что врач пригрозил не пускать его вовсе. Медсестры смотрят на Дайки с сочувствием, Сацки видит, и додумывают то, чего нет; они позволяют ему засиживаться в палате Сацки допоздна, а одна из них, высокая, стройная, с большой грудью и выкрашенными в золотистый цвет волосами, недавно попыталась утешить его в ординаторской. Дайки не особенно хотел утешаться, но наверняка не оттолкнул бы красавицу — не взорвись лампочка в настольной лампе. Он, конечно, не говорил об этом; просто Сацки знает его слишком хорошо.
Сацки не хочет быть ему обузой. Может, она никогда не покинет больницу; врачи молчат, и никто из ее посетителей не отвечает, если Сацки интересуется, когда ее выпишут. Дайки нужно строить собственную жизнь; да и много ли места в его жизни принадлежало Сацки? Не больше, чем Тецу-куну.
Друзей оставляют позади, даже если это друзья детства. Дорогих людей забывают ради собственной выгоды, своего выстраданного «хорошо», и неважно, что это осуждают мировые религии — так поступают все. Практичность и стремление к материальному благу — вот на чем стоит цивилизация, иначе все давно бы посыпалось. Сацки — одаренный систематизатор, она знает об этом. Все должно подчиняться логике, не эмоциям, и нет ничего, что нельзя было бы объяснить с логической точки зрения.
Сацки хочет, чтобы Дайки отпустил ее — но в этом желании нет логики. Ей будет хуже, если он перестанет приходить, Сацки знает наверняка.
Только вот самому Дайки будет лучше, и это важнее всего.
Потому, когда Дайки ставит вазу и садится, Сацки смахивает цветы ладонью.
Ваза падает на пол; острые осколки, ширящаяся лужа, разбросанные лилии; вопреки ее ожиданиям, Дайки не начинает их собирать.
Он переводит взгляд с цветов на Сацки, и назад; а потом его осеняет.
Он хватает ее за плечи — тонкие, исхудавшие, — и начинает трясти.
— Сацки!
Его лицо кажется лицом сумасшедшего; впору испугаться, думает Сацки.
Что-то теплое.
Она подносит ладонь к собственной щеке.
Теплое и влажное, стекает к подбородку. Отчетливое чувство... неужели?
— Не уходи, Сацки. Я...
Она не может позволить, чтобы он договорил.
— Не плачь, Дай-тян, — взъерошить волосы на его макушке, — я с тобой.
Он оборачивается.
— Ты здесь?!
Конечно, она здесь. Конечно...
Руки на плечах — он так ее и не отпустил. Тепло его рук, запах лилий и...
Сацки открывает глаза.
— Дай-тян.
Он смотрит на нее — чтобы в следующее мгновение начать душить в объятиях.

***

— В коме?! — не верит Сацки.
— Месяц, — Дайки кивает. — Ты не приходила в себя. Никто не знал, сколько это продлится. Врачи говорят — чудо.
— Но я же все помню! И то, что ты приходил каждый день, и взорвавшуюся лампочку, и посещения по графику... Тецу-кун взял на себя утро среды, а остальные...
Дайки мрачнеет.
— Вы с Тецу были вместе в машине.
Сацки всплескивает руками.
— Он...
Дайки молчит.
И тогда Сацки вспоминает.
В последнюю среду перед тем, как она очнулась, Тецу-кун не молчал.
Он сказал: «Ты не можешь оставаться в таком состоянии. Ты должна выбрать жизнь».